Одна из тех ночей, когда не хочется спать - хочется писать, писать выворачиваясь наизнанку.
Но, нельзя - завтра на работу и приходится подчинять жизнь графику.

Помнится, когда-то я говорила, что боюсь рутины. Я всё-таки боюсь её до сих пор, но теперь могу только с омертвелым ужасом смотреть, как она высасывает всё творческое из меня - через такую милую красно-белую пластиковую трубочку. Идеально красивая девушка в американской рекламе кока-колы.

Сейчас мне сложно понять, что люди всё ещё находят в НЖЗ - до меня просто не доходит, потому что я читала-писала это очень давно, а перечитывать не хочется - оно мне кажется таким несовершенно-нелепым.

Но сегодня слушала Люмен - Гореть, вживую - с Нашествия. Помнится я это, и другое слушала со старенького белого плеера, когда писала. Это и многое другое. И сегодня, переслушивая Гореть, переслушивая в пятый раз, после того, как в первый раз так сильно сжало в груди, до меня кажется, дошло, что людей в НЖЗ цепляет искренность, надрыв, просвечивающая через тонны неловкой подростковой нелепости. Читающих цепляет то, что там я реально вывернулась наизнанку.

А теперь... теперь кажется, что всё, что я пишу - это кора сухого, столетнего дерева. Пишу из-под палки.

Последнее - не правда. Не так. Сложнее. Может, я так привыкла, подчиняясь рутине, заталкивать привычку писать подальше, что теперь сложно достать её обратно, и - больше - когда она появляется - не время и не место.

Хочу написать что-то искреннее. Интимную лирику в прозе. Чтобы как раньше, пишешь - и в груди сжимается. Катарсис. А не так как сейчас - вполовину.

Черт, это всё Люмен, я уверена.

Гори, чтобы светить, да.